Когда Уран подвела девушку к воротам лучшей в городе гостиницы, где поселилась вместе с Ариэлем и где разместились остальные помощники собравшихся в столице монархов (сами монархи расположились в императорском дворце, потрясающем любое воображение своей величиной и роскошью убранства), стража сначала не хотела пропускать обомлевшую от удивления и восхищения беженку, приняв её за уличную нахалку и скрестив жуткого вида и величины алебарды прямо у неё перед носом. Девушка наверняка сбежала бы, если бы Уран не положила руку на её плечо.

   - Эта девочка со мной.

   - А вы-то сами кто, милсдарь? – подозрительно покосился на неё один из стражников. – Что-то я вас не припомню.

  Уран без слов сняла капюшон и резким движением головы отбросила с глаз чёлку.

   - Достопочтенная Принцесса!.. – в один голос выдохнули стражники. – Прощения просим, не признали сразу! Проходите, проходите, будьте любезны, и вы, мазель, проходите тоже…

  Беженка, застыв, смотрела на Уран недвижными, широко раскрытыми, чёрными, как перья ворона, запавшими глазами. Женщина мягко улыбнулась ей и подтолкнула к открываемым стражниками воротам.

   - Иди, иди, девочка. Не волнуйся. Я не причиню тебе зла.

  Девушка медленно, неуверенно, как только что ожившая статуя, сделала несколько шагов, смотря куда-то сквозь глухой каменный забор, ограждающий гостиницу; затем пошатнулась, словно придя в себя, и проскользнула в ворота, грациозно подобрав юбку.

  Уран провела её через двор к боковому крыльцу, поднялась по низким ступеням, придерживая девушку за плечи, и два раза стукнула в дверь, которая тут же отворилась. Уран пропустила беженку вперёд, вошла сама, затем повела девушку по полутёмному, освещаемому неяркими масляными светильниками извилистому коридору куда-то вглубь здания и наконец остановилась.

  Навстречу ей спешил высокий худой седоволосый старик с длинными белыми усами, в богато украшенной золотым шитьём фиолетовой ливрее, со вставленным в правый глаз моноклем на тонкой золотой цепочке.

   - Что прикажете, достопочтенная Принцесса Уран? Что побудило Вас воспользоваться… ммм… боковым ходом? И кто, осмелюсь спросить, эта… ммм… леди?

   - Этой леди, - Уран встряхнула головой, рассыпав волосы, - необходимо подготовить ванну. Мне тоже.

   - Для леди – в одном из отдельных отсеков, достопочтенная Принцесса?

   - Да. А мне как обычно, вы знаете, почтенный Галадрин. И ещё – пришлите ко мне кого-нибудь, кто может подобрать девочке одежду и все принадлежности, необходимые для полноценного ухода за телом. Пока всё.

   - Будет исполнено, достопочтенная Принцесса.

  Старик с достоинством поклонился, выпрямил спину, поправил монокль и исчез где-то в лабиринтах коридоров.

  Уран склонилась к стоявшей без единого звука девушке и обняла её одной рукой за плечи.

   - Ну что же, девочка, пойдём. Только пожалуйста, не бойся ничего. Поверь мне, теперь с тобой всё будет в порядке. Посмотри на меня. Как тебя зовут?

  Девушка подняла глаза, сверкнувшие двумя гишерами в блеске светильников.

   - Ариньела, госпожа.

 

  Уран, в синем купальном халате, с ворохом одежды в руках, вошла в тот момент, когда девушка, откидывая со лба мокрые волосы, заворачивалась в большое полотенце. Увидев женщину, она вздрогнула и застыла, так же, как и перед воротами.

  Уран аккуратно развесила одежду по вешалкам, затем тряхнула влажными волосами и повернулась к девушке. Та смотрела на неё, словно птенец на змею, вся сжавшись под полотенцем.

  Уран мягко улыбнулась, приблизилась к девушке и остановилась, не доходя до неё нескольких шагов.

   - Девочка, - сказала она. – Я выкупила тебя не для тех забав, о которых упоминал твой бывший хозяин и для которых женщинам обычно требуются мужчины. Говоря проще и короче – я выкупила не твоё тело, а тебя. Я не сомневаюсь, что тебе понятна эта фраза. Мне действительно пришлось использовать в разговоре с твоим бывшим владельцем некоторые выражения, что, не спорю, смутили тебя. Но я была уверена, что твой хозяин просто не понял бы моих истинных намерений, а кроме того, я вообще не посчитала нужным рас­кры­ваться перед ним больше, чем было необходимо… Заверяю тебя, если бы мне захотелось приобрести кого-ни­будь в определённых целях, я бы сразу направилась в то заведение, в которое меня так настойчиво приглашал твой бывший хозяин, а не рыскала по городу в поисках отверженных, никому не нужных и потому бесправных девушек. Но – но – можешь также быть уверена, что я не испытываю подобной потребности, и я повторяю – тебе больше не грозит никакая опасность, и тебе не будет причинено никакого ущерба, ни физического, ни морального. Конечно, пока твоя судьба находится в моих руках и я в какой-то степени отвечаю за тебя… Имей в виду, это не значит, что ты – моя собственность. Я не принимаю рабовладения, и рабы мне не нужны – мне нужны слуги… Да, я уранианка. И я прекрасно знаю, какие слухи ходят о моих соотечественницах. Но на моём примере ты сможешь убедиться, что самые отвратительные из них, особенно касающиеся отношений уранианок с другими людьми – это действительно слухи. Я готова повторять тебе снова и снова, что я не нанесу тебе ни малейшего вреда. Напротив, я выкупила тебя и теперь отвечаю за твоё здоровье, и буду отвечать, пока ты не оправишься от перенесённых испытаний. Потом ты в полной мере станешь самой себе хозяйкой. А пока позволь мне заботиться о тебе. Всё, что я собираюсь делать, только для твоей пользы. Но если даже тебе что-то особо не понравится, ты без страха можешь сказать мне об этом. Ты, повторяю, теперь свободный человек, имеющий, кроме некоторых обязанностей, также и права. В любом случае, бить тебя я ни за что не буду. Мне есть куда тратить силы и без этого развлечения.

  Уран замолчала и снова улыбнулась девушке, которая за время речи перестала ёжиться, как пугливый зверёк, выпрямила спину и слегка расправила плечи.

   - Хорошо, Ариньела? Ведь ты всё поняла, я не сомневаюсь.

   - Да, госпожа, я всё поняла.

  Уран кивнула ей и подошла ближе, аккуратно ступая бархатными туфлями на низком каблуке по влажным доскам пола.

   - Тот человек бил тебя. Часто?

   - Да, госпожа, - девушка опустила ресницы. – Каждый день, по несколько раз.

   - Только плетью?

   - Нет, госпожа. Как говорится, - девушка внезапно горько усмехнулась, - всем, что под руку попадало.

   - Понимаю. Пожалуйста, раскрой полотенце. Я посмотрю, в каком ты состоянии. На твои руки и ноги я уже нагляделась. Надеюсь, я не увижу никаких ещё менее приятных следов. Не бойся, раскрой. Я тоже женщина, кто бы и что бы обо мне ни говорил.

  Девушка слегка зарделась. Затем тряхнула головой, сняла с себя полотенце, свернула его в руках и опустила взгляд.

  Уран по-мальчишечьи присвистнула, взглянув на неё, затем протянула руку.

   - Дай-ка сюда полотенце. Не волнуйся, я его просто повешу, вот, смотри, легко можно дотянуться. У тебя в руках оно будет мне мешать… Повернись ко мне спиной.

  Девушка, всё ещё румяная, исполнила просьбу, не подняв глаз. Уран, подобрав полы халата, изящно присела на корточки и медленно покачала головой, глядя словно сквозь её спину.

   - Мои надежды были тщетными… Вот это что такое? Ножка от стула?

  Девушка поморщилась, когда пальцы Уран пробежали по её спине.

   - Нет, госпожа. Скалка.

   - Это, как я вижу, всё та же плеть… Это – кулаки. Да?

   - Ой… Да.

   - А это? Впрочем, поняла. Он ведь бил тебя ногами… Было очень больно?

   - Нет. Не очень.

   - Вот здесь не болит?

   - Нет.

   - А здесь?

   - …Чуть-чуть. Немножко.

   - Развернись, пожалуйста, вот так… Что ты? Что с тобой? Девочка, милая, - огорчилась Уран, глядя, как та, помедлив, вопреки просьбе поворачивается к ней боком, краснея и стараясь прикрыться, - ну что же ты, хорошая моя? Не надо меня бояться. Не надо. Поверь, меня действительно не интересуют какие бы то ни было типично женские особенности твоего организма. Меня волнует только состояние твоего здоровья, больше ничего. А оно просто не может меня не волновать, я уже говорила тебе об этом. Я всё понимаю, тебе непривычно, реакция твоя совершенно естественна и верна, но подумай сама, не могу же я оставить все твои увечья на произвол судьбы и ждать, когда они залечатся сами. Вдруг они не залечатся? Вдруг у тебя что-то серьёзно повреждено? У тебя вместо живота один большой синяк, достаточно неприглядный, чтобы предположить, что он может быть внешним проявлением серьёзных внутренних повреждений. Я вижу это даже сейчас, когда ты всё прикрыла руками. Но если ты их не уберёшь, я не смогу понять, что именно и в какой степени представляет опасность – пусть смилуются над тобой боги и не допустят этой опасности. Всё, что ты прикрываешь, такие же части тела, как и все остальные, только требующие особого ухода и неприкосновенности. Но я и не собираюсь прикасаться к ним, если такая необходимость не возникнет в процессе осмотра! А ты умная девочка и в любом случае сразу отличишь действия, непосредственно относящиеся к осмотру, от действий, к таковому не относящихся и могущих причинить физический либо моральный вред, хотя я заверяю тебя, что не допущу их возникновения, поскольку в них абсолютно не нуждаюсь. Ну, неужели ты думаешь, что я осматриваю тебя ради собственного удовольствия, из нездорового интереса или из обычной похоти? Я обучена искусству массажа, умею определять характер многих повреждений и ранений при обследовании соответствующих участков человеческого тела, и мне открыты некоторые секреты, позволяющие исправить пагубные последствия этих повреждений. Пусть я и не особо одарена способностью ко всему этому, но кое-что я знаю и в силах применить на практике, это необходимо мне при том образе жизни, который я веду. Девочка, я же вообще не понимаю, как ты ещё можешь двигаться, вся искалеченная да ещё и отощавшая до последней степени! На тебе живого места нет, а ты думаешь, будто я собираюсь добавить ещё один набор переживаний и увечий к тем, что уже имеются. Но, уверяю тебя, когда всё это заживёт, я тоже не буду на практике убеждать тебя в верности сплетен, ходящих по всей Солнечной системе, потому что это действительно сплетни, сплетнями же они и останутся! Ну, что ты так смотришь на меня, маленький? Считаешь, что все мои слова, какие бы они ни были, несомненно расходятся с моими истинными помыслами? И я так долго уговариваю тебя, только чтобы ты потеряла бдительность, поддалась мне, а потом стала жертвой своей наивности? Плохо же ты обо мне думаешь, девочка – хотя тебя и нельзя винить за это… Ну, скажи, как мне убедить тебя в том, что я не сделаю с тобой абсолютно ничего дурного? Смотри, я встала. Заметь, я давно уже тебя не трогаю. И больше не трону, пока ты сама не разрешишь.

  Уран поднялась с корточек, запахнула поплотнее халат, сунула руки в его карманы и, чуть склонив голову набок, взглянула на девушку. Та, до этого не двигавшаяся с места, хоть и смотревшая на женщину сверху вниз несколько виновато, слегка выпрямилась и вгляделась в её глаза – синие, чистые, необыкновенно открытые и безмерно огорчённые, укоряющие, чуть ли не обиженные, как у ребёнка.

  Вгляделась, выждала некоторое время, не отводя пристального взгляда, – и наконец увидела что-то такое, что побудило её вновь расправить плечи, легче и уверенней, чем в первый раз, и спокойно, даже с достоинством, опустить руки – хоть и после колебаний, как прежде, но уже совсем недолгих.

  А затем девушка заговорила. Негромко, спокойно, по-прежнему прямо глядя в глаза Уран.

   - Госпожа… Простите, что я не сразу поверила вам в полной мере. Мои действия действительно были вызваны стремлением обезопасить себя от несомненно враждебных, как меня долгое время учили, прикосновений. Однако я не могла иначе. Впечатление от полученных мною знаний, если можно употребить здесь это слово, оказалось сильнее действия ваших речей. Но… теперь я знаю, что ваши слова не расходятся с вашими помыслами. Правда, я не в силах утверждать, что смогу сразу привыкнуть к новой обстановке, память прошлого слишком свежа. Однако я прошу вас помочь мне теми способами, которые вы собирались применить. Ваша помощь действительно необходима мне.

  Она слегка вздохнула, опустив голову на несколько мгновений, затем продолжила, коротко откинув с лица волосы и вновь посмотрев на женщину.

   - Я заверяю вас в том, что эти слова заставили меня произнести мои истинные чувства и внутренние ощущения, но не ваша настойчивость и не ваша сила воли, пред которыми, тем не менее, надлежит склониться не только мне, но и практически всем тем, в чьих домах и руках я находилась до сего момента. Отдаю себя в ваши терпеливые руки и лишь уповаю на то, что вы не будете слишком суровы к… приобретённой вами и полностью принадлежащей вам бездомной и ничего не имеющей служанке.

  Произнеся эту речь, девушка опустила неожиданно замерцавшие глубоким внутренним светом антрацитовые глаза к ногам Уран, дав понять, что больше ей нечего сказать.

  Женщина немного помолчала, глядя на бывшую беженку с лёгкой улыбкой. Радужка её глаз начала отливать нежно-голубым, тем не менее не теряя прежнего, насыщенного ярко-синего оттенка. 

   - Истинно благородный металл красиво звучит, когда по нему ударишь, - наконец сказала она. – Я не ошиблась в тебе, Ариньела, ты сама доказала это. Придёт время, и ты получишь всё то, что принадлежит тебе по праву. Пока же знай – тот, кто в силах произносить такие речи, не может считаться ничьей собственностью и не может никому принадлежать. Я уже говорила это и теперь имею право повторить… А теперь разреши, я завершу осмотр твоих увечий.

  Она вновь опустилась на корточки перед девушкой и осторожно положила пальцы на её живот.

   - Здесь больно?

   - Нет.

   - А вот здесь?

   - Чуть-чуть. Слегка.

   - Так?

   - Ой!.. – девушка согнулась от резкой боли, но тут же вновь выпрямилась. – Простите, госпожа.

   - Тихонечко, тихонько, - Уран мягко провела ладонью по тому месту, на которое только что надавила. – Повернись ко мне другим боком. Руку немножко в сторону. Вот так. Рёбра не болят?

   - Только когда вы надавливаете.

   - Ясно. Да, девочка… Сколько ты пробыла у него?

   - Два месяца, госпожа. А ещё раньше мы скитались по стране. Мы жили недалеко от линии фронта, и когда она начала перемещаться, нам одним из первых пришлось сняться с места. Но когда началось повальное бегство… мы все потеряли друг друга.

   - Мы – это кто?

   - Я… с соседями. Они были мне близки.

   - Поняла. Сколько тебе лет?

   - Восемнадцать, госпожа.

   - Понятно. Что ж, - Уран поднялась, опустила руку в карман халата и подала девушке гладкую, округлую нефритовую баночку, при виде которой та оживилась от удивления и восхищения, - держи. Будешь смазывать этим все отметины каждый день перед сном. Начнёшь сегодня вечером. Только спину я тебе буду обрабатывать сама. И как следует размассирую тебя, особенно наиболее болезненные гематомы. Поверь, так будет легче и тебе, и мне. Поверхностный осмотр не дал особого повода для беспокойства, но у меня из головы по-прежнему не выходит мысль о той опасности, которую могут представлять все эти следы «бережного» обращения с тобой твоего бывшего хозяина… Теперь я ухожу, одевайся и приводи себя в порядок. В карманах все мелкие вещи, посмотри повнимательней. Закончишь со сборами – поднимись ко мне. Как выйдешь отсюда, поворот направо, по лестнице на третий этаж, а там увидишь. И сейчас прикройся ненадолго полотенцем, в коридоре, когда я буду выходить, могут находиться слуги.

  Она развернулась, не дожидаясь реакции девушки – лишь дав ей время последовать совету – и ушла, плотно закрыв за собой дверь.

 

   - Так вот, девочка. Ну, осмотрись, осмотрись. Хотя, мне кажется, подобное убранство интерьера должно быть отчасти знакомо тебе. Я права?

   - Да… Да, госпожа. Простите.

   - Не извиняйся. Ты дворянка?

   - Да. Мой отец был офицером. Потомственным. А мама… она…

   - Тоже из знатного рода. Не вспоминай пока. По тебе видно, что ты не простых кровей. Так вот. Я не в силах предоставить тебе отдельный номер, это вызовет неприязнь со стороны… моих соседей. Поэтому тебе придётся пожить в этой комнате, пока мы не уедем отсюда.

   - В этой комнате?

   - Да. Теперь она полностью в твоём распоряжении, можешь обустраиваться по своему вкусу. Правда, у тебя пока ничего нет… Но это не беда. Когда у тебя всё заживёт – а я позабочусь о том, чтобы это случилось как можно скорее – мы с тобой поедем на главную площадь и купим тебе что-нибудь из одежды и мелкого имущества. Пока же придётся поносить то, что тебе принесли. Конечно, если тебе нравятся эти вещи, я могу выкупить их насовсем, но в любом случае тебе понадобится полноценный гардероб.

   - Госпожа, у меня совсем нет денег. Почти всё пропало во время бегства. А то немногое, что оставалось, давно отобрал мой прежний хозяин.

   - Это не проблема. Деньги есть у меня.

   - Госпожа… Я не могу принять от вас такого подарка.

   - Глупости. Можешь и примешь. И я повторяю ещё раз – не волнуйся, ничем постыдным ты мне платить не будешь. Поступим по-другому. Я возьму тебя к себе на службу. Мне давно нужна помощница.

   - Госпожа, но я же ничего не умею!

   - Всё ты умеешь.

   - Госпожа, не нужно так шутить, я действительно совсем ничего не смыслю в делах! Меня учили только теоретическим наукам… и домашнему хозяйству.

   - Хозяйство тебе пригодится, когда ты выйдешь замуж – если захочешь выйти, разумеется. А всё остальное – именно то, что тебе нужно. Разве только понадобится развить эти знания до определённой степени... И ещё. Ты знаешь какие-нибудь языки?

   - Только земные, госпожа.

   - Хорошо. В дополнение к ним научу тебя Старшей Речи и инопланетным диалектам, это гораздо проще, чем ты думаешь. Практически все наречия Солнечной системы представляют собой один и тот же язык, лишь слегка изменённый в нескольких вариантах, так что ничего особенно сложного в их изучении нет… А писать, я думаю, ты умеешь.

   - Только на земных языках, госпожа.

   - Значит, мне остаётся научить тебя Старшим рунам. И ты будешь полностью готова к службе. Правда, может возникнуть одна проблема… Боюсь, тебе придётся несколько изменить образ жизни. Я редко засиживаюсь в четырёх стенах, как по работе, так и для себя, а не исключено, что тебе придётся следовать за мной, где бы я ни была.

   - Я выполню всё, что вы прикажете, госпожа.

   - Только, девочка… Хочу предупредить тебя. Может случиться так, что тебе, помимо смены режима, потребуется также перейти на несколько иную форму одежды, чтобы успевать выполнять все мои поручения. Юбки и платья, к которым ты привыкла, часто будут мешать тебе. Разумеется, я вовсе не принуждаю тебя отказываться от них, ты будешь всё решать сама, но если появится необходимость, тебе придётся каким-то образом подстраиваться под обстоятельства. Сможешь сделать это?

   - Я могу сменить стиль, если это принесёт больше удобств.

   - Хм… Повторяю, я ни к чему тебя не принуждаю. Ты уверена, что у тебя получится спокойно расстаться с прежними привычками? Ведь ты провела свои детские и отроческие годы в обществе, где все существующие устои были незыблемы веками. В твоём возрасте уже могут возникнуть сложности с коренной переадаптацией к окружающим условиям существования.

   - Не беспокойтесь об этом, госпожа.

   - Впрочем, это мы ещё обсудим. Далее… Ты держишься в седле?

   - Да. Правда, только в дамском.

   - Значит, удержишься и в мужском. Хотя, это я тоже готова повторять по несколько раз, я не заставлю тебя перенимать мои привычки, будешь ездить как тебе угодно, лишь бы ездила. Правда, с одним условием – без карет. Верхом или на колеснице.

   - Я умею управлять запряжёнными в экипаж лошадьми, умею и ухаживать за ними.

   - Это хорошо. А как насчёт пиров и застольев?

   - Я в некоторой степени приучена к воздержанию в еде. Правда, скорее всего, не в той, в какой хотелось бы вам, госпожа…

   - Увидим. Что ж, Ариньела, твой отец, видимо, был достойным сыном своей страны, раз тебя воспитали в лучших традициях Дариании. Большинство твоих предков было кочевниками, вынужденными выдерживать подчас довольно суровые условия существования. Приятно видеть, что ты многое унаследовала от них.

   - Благодарю, госпожа.

   - Да, вот ещё что. Та женщина, которую ты видела в холле, моя верная служанка, её зовут Садако. Ей ты можешь полностью доверять, едва ли не больше, чем мне. Если, например, тебе что-нибудь потребуется, а меня рядом не будет, без опаски обращайся к ней.

   - Хорошо, госпожа.

   - Кроме меня и Садако, здесь живёт мой муж. Ты увидишь его вечером. И ему тоже можешь доверять во всём, он не будет против твоего появления здесь и не сделает тебе ничего дурного.

   - Господин Ариэль, министр внешней политики возрождённого на Земле Серебряного Тысячелетия.

   - Да. Ты неплохо знаешь современную историю.

   - Нет, госпожа. Я просто… интересовалась этим.

   - Нашим Королевством? Что ж, скоро ты сможешь увидеть его воочию.

   - Вы увезёте меня туда?

   - Конечно. Не оставлю же я тебя здесь после всего, что сделала! А почему ты так заволновалась? Хочешь найти кого-то из родственников или близких? Или вспомнила о своём родном доме?

   - Нет… Нет, госпожа. От дома уже давно ничего не осталось. А те, кого я знала… Они все погибли. Часть в давке во время бегства. Часть от сабель или бельтов императорских солдат. Часть в этой стране, во время скитаний. Только, когда я оказалась здесь, я всё равно пыталась найти хоть кого-нибудь из прежних знакомых, но никого не нашла. Не было вестей не только от них, но даже просто о них. А если бы они были живы, они обязательно отыскали бы меня или, по крайней мере, дали о себе знать за то время, что я находилась в городе... Мы так договорились ещё до отступления. Но мы ведь не могли предположить, каким именно оно будет. А потом… меня забрал к себе мой прежний хозяин.

   - Понятно. Об этом ты обязательно расскажешь мне более подробно, но чуть-чуть попозже, вечером. Через несколько минут мы с тобой пойдём обедать. Только, пока эти минуты не прошли, послушай меня ещё немного. С этого момента и до отъезда в Серебряное Тысячелетие ты будешь жить в этом номере. Однако прошу тебя не выходить из него в моё отсутствие. Я поговорю с распорядителем, и здесь будет находиться всё, что может тебе понадобиться. Если же вдруг возникнет нужда отлучиться за пределы гостиницы, предупреди меня, я буду сопровождать тебя, но одна не выходи никуда, ни в коем случае. Тебя не должны видеть чаще, чем получится у нас с тобой вдвоём. В стране сейчас очень напряжённая ситуация. Съехавшиеся сюда владыки на переговорах не могут прийти к соглашению. А мои соседи – большей частью их министры. Но бояться следует не только и не столько их, сколько их слуг. Слуги не бывают на переговорах и шныряют по всей гостинице. В тебе же легко распознать уроженку Дариании, а ты хорошо знаешь, как в действительности относятся к вам многие из тех, что прикрываются благими речами. Пока ты со мной, за ситуацию отвечаю я, и моей власти хватит на то, чтобы оградить нас обеих от слишком явных пересудов. Но стоит кому-нибудь из иноземцев заметить тебя без моего сопровождения, как по гостинице пойдут совсем ненужные и вполне вероятно, что опасные толки, которые могут достигнуть ушей чиновников, а это в конце концов повредит не только тебе, но и мне, и Ариэлю, и даже Королю Эндимиону, несмотря на всю его репутацию и весь оказываемый ему почёт. В этой стране опасно находиться любому, кто не имеет здесь надёжной опоры, будь это даже очень знатный господин. Поняла?

   - Да, госпожа. Я не буду выходить за пределы номера, не буду даже подходить к дверям. Но ведь прятаться мне не нужно, раз меня уже видел распорядитель и гостиничные слуги?

   - Умничка. Разумеется, нет. Шарахаться от каждого скрипа не стоит. Но всё же будь поосторожней. Хотя, сказать по правде, теперь я и сама постараюсь не отлучаться отсюда, насколько это будет возможно. Я уже налюбовалась на этот город, и у меня нет желания появляться на его улицах без нужды… Так что с завтрашнего дня мы начнём проверку и подновление твоих знаний. За это время и все следы побоев успеют зажить. А потом ты станешь моей полноценной помощницей и заменщицей.    

   - Я не уверена, что смогу оправдать ваши ожидания, госпожа.

   - А я, напротив, уверена в этом, и вряд ли кто-то сможет разубедить меня – к тебе, между прочим, это тоже относится. Не смейся. Не смейся, говорю. Так. Пока всё. Теперь пойдём. Я замучила тебя разговорами, а ты, несомненно, голодна. Да и обед не может ждать до бесконечности. Иди, иди, не волнуйся, я за тобой.

   - Госпожа… Я не знаю, как я смогу отблагодарить вас за всё это…

   - Я же сказала, будешь помогать мне вести дела. А в данный момент мне хватит уже того, что ты, во-первых, как следует поешь – я распорядилась насчёт трапезы, тебе ничто не навредит даже после двух месяцев полуголодного существования, да и мне не лишним будет день-другой посидеть на чистых овощах и травяных настоях – а во-вторых, хорошо выспишься. Садако сейчас приготовит тебе постель, и ты сможешь лечь сразу после обеда. И спать, пока не придёт время ужина.

   - Госпожа…

   - Чему ты улыбаешься? Я говорю совершенно серьёзно. Тебе нужно отъесться и отоспаться, прежде чем приступать к делам, иначе просто не хватит на них сил. Не думай, что я не вижу, как судорожно ты моргаешь и какие круги у тебя вокруг глаз. Не говоря уже о запавших щеках и торчащих даже под платьем ключицах, я ещё внизу обращала на них внимание и больше видеть их не могу. Так что за ближайшие несколько дней тебе придётся полностью избавиться от всех этих украшений, чтобы не вгонять меня в ненужное расстройство. И не спорь со мной. Проходи и садись.

   - Я… буду есть с вами за одним столом?..

   - Нет, пожалуй, я всё-таки начну бить тебя, Ариньела. Пока ты окончательно не поймёшь, что ты полностью свободный человек и ничем от меня не отличаешься, кроме титула. А что касается этого, то я возьму тебя с собой, когда вернусь на Уран, и там ты окончательно осознаешь, что титул – это всего лишь несколько слов, точно таких же, как и остальные, только звучащих в ином порядке… Что ты примолкла?

   - …О, госпожа!..

   - Не надо меня обнимать, девочка. Потрать энергию на приём пищи. Ариньела. Не плачь. Не плачь, маленькая, успокойся. Успокойся. Ну, что с тобой? Идём сюда. Садись. Вот так. Держи платок. Теперь можешь плакать, пока не кончатся слёзы. Но предупреждаю, если их будет слишком много, я просто пересажу тебя с колен вон на тот стул и начну обедать. Я стараюсь соблюдать режим питания, особенно когда для этого есть возможность. Тихонечко, тихонечко, девочка. Я здесь. Я здесь… Ничего, Садако, ничего. Ребёнок слишком много пережил. Ей только на пользу слёзы. Осторожней, малыш, промочишь мне всю рубашку. Тебе волосы не мешают? Давай уберу. Вот, хорошо. Полегче, полегче, не задыхайся. Я всё понимаю. Всё. Я с тобой. Ну, давай, вытри слёзки. Платок уже мокрый? Ничего, держи мой, для такого дела не жалко. Не волнуйся, он чистый. У меня все чистые... Садако, принеси, пожалуйста, запас платков, сколько найдёшь. Только льняных, а не батистовых, батист, чувствуется, не выдержит такого напора. А уж если тебе и этого не хватит, дорогая моя водокачка, то, пожалуй, придётся снимать со стола скатерть. Но не волнуйся, если что, Садако мне поможет. Можешь спокойно плакать дальше. Или ты уже смеёшься? Нет? Всё-таки плачешь? Точно? Ну, тогда плачь. Сколько захочется. Я уже решила не пересаживать тебя, пока сама не слезешь. Бог с ним, с этим режимом питания. Никогда не соблюдала и не буду соблюдать… Что, тебе уже требуется новый платок? Нет? Смотри, не пугай меня. А то Садако скоро придётся бежать к соседям, одалживать скатерть. Наши-то все к тому времени окажутся при деле. Так что, уж пожалуйста, позволь этому платку продержаться ещё немного… Знаешь что? Давай-ка мы с тобой сядем поудобней. Ты что-то совсем съехала вниз. Вот. Вот так. И положи наконец голову мне на ключицы, не бойся. Я же вижу, ты давно хочешь это сделать, ну так сделай. Я ругаться не буду. Я всё понимаю… Ага. Платку всё-таки пришёл конец. Давай его сюда и держи замену. Это уже третий? Ну и хорошо. Плачь дальше, маленький. Плачь и ничего больше не бойся. Всё тяжёлое сейчас навсегда уйдёт из тебя, выльется вместе со слезами. Ты сама не знаешь, какое это счастье – уметь по-настоящему выплакаться… Плачь, девочка, плачь, хорошая моя. Теперь всё будет хорошо. Обещаю. Плачь спокойно. Я с тобой.

Morita Rumino

= назад =