Время шло. Пять лун умерло и вновь возродилось с того времени, когда Король Эндимион вернулся из последнего похода. Жители Серебряного Тысячелетия на все лады восхваляли героя-победителя и его верную слугу, женщину с мужской доблестью. В стране воцарился долгожданный мир. Не было мира только в душе Уран.

  Уже пять месяцев она носила под сердцем нежеланного, нежданного, мучившего её душу ребёнка. С недавнего времени по столице разнёсся слух о том, что Уран вскоре станет матерью, и люди прославляли её вдвое усерднее. Эндимион теперь время от времени проводил торжественные парады, в которых обязательно должна была участвовать Уран, и, чем бы она ни отговаривалась, как бы себя ни чувствовала, не реже, чем раз в два месяца, она проезжала по всему городу во главе многолюдной церемонии, верхом на украшенном разноцветными перьями и подвесками коне, по правую руку от Короля, всё такая же прямая и стройная, так же гордо держащая спину, так что у некоторых даже возникали сомнения, действительно ли Принцесса вынашивает дитя. Но, увы, это было так.

  Единственное, что могло бы радовать Уран во всей этой истории, было то, что беременность, на удивление самой будущей матери, протекала достаточно легко. Новое состояние организма отзывалось на ней лишь тем, что временами на Принцессу нападали капризность и плаксивость – которые быстро подавлялись гордой женщиной. В остальном же всё проходило как нельзя более удачно – для состояния души Уран. В то время как совсем недавно подарившая Королю наследницу Серенити вынуждена была уже с третьей луны сменить платья на более просторные, Уран даже на пятой лишь немного распускала шнуровку камзола. Недомогания и различных физиологических неудобств она почти не чувствовала, даже не прекратила своих каждодневных верховых поездок по угодьям Дворца. Некоторые из Принцесс между собой потихоньку задумывались о том, что, когда придёт срок, главнокомандующая королевских войск даже не успеет сойти с коня. Но эти толки и пересуды нимало не беспокоили Уран – как, впрочем, и большую часть населения Королевства.

  Да и вообще внешне жизнь Уран изменилась мало. Она всё так же продолжала служить Королевской чете, только лишь понемногу сбрасывая с себя часть нагрузки с течением времени. Королева удивлялась такой моральной стойкости, но не испытывала к Уран никакой зависти, несмотря на то что сама практически всё время вынашивания дочери провела в постели. Благородная женщина хорошо понимала, что между ней и её подчинённой слишком большая разница в физической подготовке. Напротив, она старалась хоть как-нибудь скрасить Уран жизнь – не позволяла Принцессам во всеуслышание перемывать военачальнице косточки, освобождала её от многих достаточно несущественных деталей службы, заставляла женщину откладывать дела на время ухудшения самочувствия, пусть это время и было недолгим. И радовалась, видя, как Уран с трудом сдерживает слёзы в ответ на ласковые слова, объясняя себе это тем, что женщина не привыкла к такому участию, вовсе не ожидала, что кому-то небезразлично состояние её души, и внимание к ней не оставляет её равнодушной, а плач – это всего лишь реакция ослабленного беременностью организма.

  Уран же стоило огромного труда не пасть перед Королевой на колени и не покаяться в свершённом, не рассказать, кто тот ребёнок, о здоровье которого так заботится милосердная владычица. Даже муж Уран, один из известнейших министров Королевской Палаты, искренне считал, что именно его наследника носит под сердцем Златовласая Воительница, как именовали Уран благодарные жители Королевства. И теперь Ариэль мог гордо и без тайного стыда смотреть окружающим в глаза: его жена могла сравниться не только с любым мужчиной – в битве, но и с любой женщиной – в искусстве вынашивания младенца. А оба эти умения, как ни крути, заслуживают равного уважения, и очень мало кто может похвастаться тем, что силён как в одном, так и в другом.

  Но все восхваления, все воспевания ничего не значили для Уран. Она с тоской думала о том времени, когда в спину ей будут лететь не хвалебные гимны, а проклятия и унижения, когда мирное существование Королевства и столицы надолго оборвётся по её вине, когда для каждого жителя Серебряного Тысячелетия она станет не светлой героиней, а чёрной, принёсшей зло ведьмой. Тогда-то и откроются в ином свете все её не совсем женственные привычки и свойства характера, тогда люди вспомнят всё и всё используют, чтобы в конце концов уничтожить её, и воля Королевы, если она даже и останется неизменной, на что надежды очень мало, уже не будет играть никакой роли.  

  И, чем меньше времени оставалось до женского срока, тем чаще Уран садилась у окна и, спрятав лицо в ладони, склонив гордую спину, застывала в таком положении на долгие часы, и с её ресниц не слетала ни одна, даже самая маленькая, слезинка – только под глазами пролегали глубокие тёмные тени, и Королева, замечая это, требовала освободить Уран от дел хотя бы на сутки.

  И вот прошли пять месяцев, и Королева, видя, в какое состояние всё чаще теперь впадает Уран, решила развеять засидевшуюся взаперти, за работой, женщину и вывезти её на небольшую прогулку. Скоро маленькой инфанте, Принцессе Серенити, должен был исполниться год, и по этому случаю заранее начинали готовить торжество. А пока весна одаривала людей тёплыми, солнечными днями, просто непростительно было бы не воспользоваться таким подарком звёзд и не выехать на нетронутую, тщательно оберегаемую в Королевстве природу.

  Поехать собирались, кроме Королевской четы с дочерью, все Принцессы, а также огромное количество слуг, и Королевский замок наполнился как нельзя более сильно соответствующими весеннему солнцу беготнёй, писком, шелестом многочисленных юбок, говором и топотом каблуков и каблучков. Одна Уран сидела в своих покоях, с трудом сдерживая слёзы, вызываемые почему-то всем, что бы ни попалось ей на глаза. На женщину напал очередной приступ нервного расстройства, и подавить его не удавалось – наверное, из-за того, что повсюду, за каждой стеной, раздавались раздражающий топот и глупый, хихикающий смех – подчас многочисленные фрейлины Принцесс ни в чём не уступали своим хозяйкам в искусстве праздно и при этом как нельзя более шумно проводить время.

  Садако молча шила, притулившись в углу у окна, и время от времени с болью поглядывала на сгорбившуюся у заваленного пергаментными свитками стола Уран. Она как никто другой знала, что Уран совершенно не по душе какая бы то ни было толпа, знала, что Принцесса не получает никакого удовольствия от бессмысленного скопления людей, что предстоящий так называемый отдых может обернуться для неё ещё более ухудшившимся самочувствием. Уран прекрасно понимала, что на природу не выезжают так, природа не любит шум, она всегда как можно более тиха, она создала человека для того, чтобы он мог отдыхать на её лоне, отдыхать и вслушиваться в жизнь внутри и вне самого себя. А подобные мероприятия в конце концов обернутся тем же, чем и на Земле в её прошлой жизни – полнейшим равнодушием людей к природе и её – природы - а следовательно, и своему здоровью.

  Но кто бы стал слушать женщину? Зачем добавлять себе лишних проблем? На своём горьком опыте Уран познала, как не любят люди – как раз та самая толпа – тех, кто слишком сильно от неё отличается, хоть внешне, хоть внутренне. Поэтому ей, как и раньше, оставалось лишь молча давить в себе слёзы и обиду.

  Садако обрезала нитку миниатюрными серебряными ножницами и, зажав ткань в руках, сцепила зубы. Уран не могла отказаться от поездки, даже если бы действительно чувствовала себя плохо. Это выглядело бы проявлением чудовищного неуважения к Королевской чете и особенно к Королеве, которая столько делала для Уран. Фактически именно измождённый вид военачальницы подтолкнул Серенити к мысли, что неплохо было бы и развлечься на природе, и не её вина, что подчинённые ей Принцессы имеют привычку в любое время и место привносить болтовню и шум.

   - Принцесса Уран! Принцесса Уран!

  Уран подняла голову. Садако встала, положив шитьё на подоконник. В коридоре послышался быстрый, суетливый топот каблучков, он всё приближался, становился громче и, наконец, затих у двери. И тотчас же в дверь постучали.

  Садако, опережая приподнявшуюся Уран, быстро приблизилась и отворила. В комнату протиснулась симпатичная толстушка-фрейлина, состоящая, казалось, из юбок, оборочек и бантиков, похожая из-за этого на кругленькое розовое облачко.

  Фрейлина сделала реверанс – Уран улыбнулась, глядя на неё, - и затараторила, протягивая Принцессе розовый конверт:

   - Достопочтенная Принцесса Уран, Вам послание от Её Величества Королевы Серенити, просили прочитать и сразу же дать ответ!..

   - Тише, не тараторь, - не удержалась Садако, беря конверт из пухленькой ручки, - Принцесса неважно себя чувствует!..

   - Нет-нет, - подняла Уран взгляд на испуганно притихшую фрейлину, - ничего страшного, не волнуйся. Ответ сейчас будет. Садако, - служанка повернулась, - не пугай ребёнка. Лучше принеси мне мою шкатулку.

   - Опять… - тихонько проворчала Садако, но Уран этого не услышала.

  От Королевы Серенити… Всё же не так опасно, как могло бы от Короля, но кто знает?..

  Уран взяла со стола миниатюрный кинжал слоновой кости с золотой ручкой и одним движением, резко, чётко чиркнула остриём по краю конверта. От конверта медленно отделилась тонкая, идеально ровная полоска бумаги, застыла на секунду и легко полетела вниз. Уран одной рукой подхватила её - под полуиспуганный, полувосхищённый вздох фрейлины – а другой вынула и развернула надушенный листок. Проглядела, и по её лицу пробежала тень, оставив незаметную каплю горечи в складках губ и век. Подошедшая с резной чёрной шкатулкой в руках Садако нахмурилась, а фрейлина робко съёжилась. Однако лицо Уран тут же разгладилось – по крайней мере, так показалось маленькой фрейлине.

  Уран с лёгким вздохом снова свернула листок и сделала знак Садако. Та подала ей раскрытую шкатулку. Уран опустила в неё руку, сделала что-то, чего фрейлина не видела из-за крышки, затем выпрямилась и встала.

   - Передай Королеве, что я согласна. И вот тебе за труды, - Уран сделала рукой лёгкий жест, и фрейлина неожиданно ловко схватила обеими руками что-то маленькое, сверкнувшее в воздухе пурпурной ленточкой. Поглядела и просияла так, что показалось, будто в комнате взошло круглое розовое солнце.

   - Спасибо, достопочтенная Принцесса!

   - Иди, иди, - засмеялась Уран, - да не забудь передать мой ответ!

  Фрейлина бойко поклонилась и со всех ног помчалась обратно. Садако, закрывая дверь, чуть придержала её, и обе женщины услышали в соседнем коридоре радостный писк девочки.

   - Что вы ей дали, Принцесса?

   - Господи, да всего лишь какую-то ерунду. Неужели ты думаешь, что я особо смотрела? Я выбирала по цвету. Может, брошка, может, бантик, тебе лучше знать, посмотри, чего в шкатулке не хватает. Ты ведь наперечёт знаешь все мои вещи, - Уран лукаво взглянула на Садако. Та подошла, заглянула в шкатулку и проворчала:

   - Брошка. И как только Принцесса может бросаться вещами! Вы одариваете каждого, кто бы к вам ни пришёл, хоть паж, хоть фрейлина…

   - Ну уж нет, - прищурилась Уран, - не каждого. Только тех, кто мне нравится. Из этой девочки что-то выклюнется, можешь мне поверить… Кто знает, может, когда она подрастёт, я возьму её в горничные вместо тебя?

   - Не думаю, что к тому времени я так сильно надоем вам, Принцесса.

  Уран рассмеялась.

   - Шучу. Лучше тебя мне никого не найти…

  Она замолчала, и спрятавшаяся было горечь вновь проступила в точёных чертах лица. Садако тоже посерьезнела, закрыла шкатулку и понесла её на место. Уран тяжеловато опустилась в кресло, опёрлась локтем о полированную столешницу, в задумчивости массируя лоб кончиками пальцев. Садако тихо подошла к ней и опустилась на ковёр у ног Принцессы. Та повела на неё глазами:

   - Встань, Садако. Не надо. Ты же знаешь, что я всё тебе расскажу. Больше некому…

  Садако помедлила, затем встала, сняла со спинки кресла небрежно наброшенный на неё плащ и обернула им Уран. Женщина горько улыбнулась, словно сама себе.

   - Может быть, послать за конюхом? – робко нарушила молчание Садако. – Если отправляемся завтра с утра, то, наверно, пора уже готовить коня…

  Уран усмехнулась.

   - Нет, Садако.

   - Тогда… грифона?.. Или…

   - Нет, - Уран встала, запахнула плащ, помолчала. Затем заговорила снова, и в голосе её звучала жестокая усмешка: - Королева приказала поехать завтра вместе с ней, в одной карете. Она боится, что мои големы напугают народ. Как будто бы я выбрала какую-нибудь из этих тварей! Я же прекрасно знаю, что их здесь не любят. Естественно, я предпочла бы коня. Но нет…

   - В карете? – ахнула Садако. – Приказала?

   - Не так чтобы приказала… Но я же не могу ослушаться её ни в чём, верно? Она беспокоится за мой живот. Считает, что я могу навредить себе. Лучше бы… - Уран замолчала и вздохнула. – Поэтому передай груму, чтобы завтра всех моих верховых лошадей вывели на пастбище. Пусть погуляют.

   - Будет исполнено, Принцесса. А какой наряд вам завтра подать? Платье?

   - О нет, только не платье. Я ещё могу носить гвардейскую форму. Платья сами заявят о себе, их я успею не только поносить, но и заносить. Ты это прекрасно понимаешь, я не сомневаюсь. А пока просто зашнуровывай меня слабей.

  Уран подошла к окну, посмотрела на небо. Садако затихла. Она знала, что в такие минуты Принцесса слушает голос Грядущего. Но Уран стояла спокойно. Сейчас ей не хотелось думать ни о чём – знаки уже давно были поданы и услышаны…

  Жизнь научила её, что надо бояться того, что видишь, а не того, что ждёшь. А особенно сейчас, когда она отвечает не только за себя.

  Уран вздохнула, провела рукой по немного округлившемуся животу. Затем взглянула вниз. Под окнами, как муравьи, суетились слуги, каждый по своему муравьиному делу.

   - Садако!

   - Да, Принцесса Уран? 

   - Куда именно мы едем?

   - Когда я спрашивала, мне отвечали, что в долину у Восточного леса.

   - Понятно. Надеюсь, не в Долину Ливней?

   - Этого я не знаю наверное, Принцесса. Однако такое вполне может быть. Считается, что в это время там сейчас приятнее всего…

   - Сейчас там может быть далеко не приятнее всего. Не скажешь ли ты мне, кто выбирал место для пикника?

  Садако пожала плечами.

   - Король и Королева, госпожа. Говорили даже, что всё обдумала сама Королева.

  Уран вздохнула и покачала головой.

   - Но хотя бы стража с нами поедет?

   - Да, Принцесса Уран. Король отдавал приказ. Должны снарядить отряд.

   - Отряд? Всего один?

   - Если Король не изменит решения, то один, Принцесса.

  Уран отвернулась от окна и застегнула под подбородком пряжку плаща.

   - Я навещу Короля, Садако. Необходимо предупредить его, чтобы с нами отправилось возможно большее количество воинов. Иначе отдых может быть сильно испорчен.  

  Садако прижала руки к груди.

   - Хаос?..

  Уран остановилась на пороге и полуобернулась.

   - Да… в какой-то степени это он.

 

читать продолжение