Уран стояла у окна, прижав к груди одну руку, пальцами другой сжимая край резной полированной ставни, но не замечая, что делает. Взгляд её был устремлён на дверь. За ней, внизу, раздавались приглушённые расстоянием голоса слуг – и внезапно приблизившийся торопливый, лёгкий топот сапог по ступенькам. Он достиг двери, замер – и дверь открылась.

  На пороге стоял необыкновенно красивый, светлолицый, ясноглазый мужчина, одежда на нём была дорожная, запылённая, в одной руке – заплечный мешок из прочной кожи.

  Уран молча смотрела на него.

  Мужчина сделал несколько шагов к ней, аккуратно положил сумку на одно из кресел, затем подошёл к Уран совсем близко – и вдруг крепко прижал её к себе.

  Уран упала в его объятия, зарылась лицом в отвороты кожаной куртки на груди мужчины.

   - Серна, - тихо проговорил мужчина, - прости меня.

  Уран покачала головой, не отрывая лица от его груди.

   - За что?

   - Ты столько перенесла… А я даже не писал тебе. Но я всё объясню, только выслушай меня, прошу тебя.

  Уран подняла голову, выпрямилась, ясными сухими глазами взглянула в глаза мужчине. Тот не отнимал рук, держал её в объятиях, осторожно и крепко, как птицу. С затаённой        болью смотрел на неё.

   - Ты так похудела, серна. Стала такой тонкой и хрупкой. А прошло так мало времени.

  Уран опустила глаза, проследив, как его ладони нежно скользят по её телу, обрисовывая очертания стана. Затем вновь осторожно приникла к мужчине, и тот обнял её, склонил голову к её волосам.

   - Не думай об этом, Ариэль. Не надо.

   - Я виноват перед тобой, серна. Ведь ты даже не знала, где я. Тебе было вдвойне одиноко. Правда?

  Уран помедлила, судорожно вздохнула.

   - …Да, Ариэль.

  Вздохнула ещё раз и прошептала:

   - Да.

  Голос её дрогнул.

  Мужчина прижал её к себе, провёл рукой по её волосам. Помолчал, склонив голову, закрыв глаза.

   - Я даже не знал, что с тобой было. Мне приходилось метаться из государства в государство. Письма слишком сильно опаздывали, я не получил их. Они, наверно, до сих пор мечутся по моим следам. Прости меня. Я не знал, что так получится. Я торопился, боялся, что все переговоры слишком затянутся, и я не успею вернуться к тебе даже до того, как ребёнок родится. Я сокращал все эти церемонии, насколько позволяли приличия, уезжал из каждого государства так быстро, как только мог. Я ведь и сейчас не смогу остаться с тобой. Я прервал намеченный путь, воспользовавшись тем, что нахожусь недалеко от границ Королевства. Я мчался так, что загнал нескольких лошадей, хотел поскорее извиниться, успокоить тебя, не мучить ожиданием и неверными предположениями. Но только во Дворце узнал, что ты потеряла ребёнка… а сама больна уже много времени. Прости меня, серна. Я уезжаю сегодня же вечером, дальше, как приказал Король.

   - Ты не останешься? Хоть немного?..

   - Нет, серна. Прости меня, если можешь, пожалуйста!

  Уран стояла недвижно, спрятав лицо у него на груди. Ариэль с болью смотрел на неё, прикасаясь к женщине так осторожно, словно боялся нечаянно разбить её, сломать, как лёгкую, хрупкую фарфоровую статуэтку.

   - Я знаю, как больно тебе было, как тяжело. Я знаю, серна. Ведь когда я уезжал, ты была здорова, и мне хотелось верить, что так будет до конца. Не получилось…

  Уран повернула голову, не отрываясь от пыльной куртки Ариэля. Теперь она смотрела в окно. Глаза её блестели.

   - Не надо, Ариэль. Ты не знаешь…

   - Я знаю, – возразил мужчина. – Знаю. И не могу себе простить.

   - Ариэль…

  Голос Уран дрожал всё отчётливей. Она хотела что-то сказать, но словно опомнилась, осеклась, медленно выпрямилась, уходя от объятий мужчины. Тот поймал её и вновь прижал к себе, с ещё большей лаской и нежностью, чем до этого. Уран подчинилась, подалась к нему, судорожно сжала рукава его куртки. Плечи женщины дрогнули. Дважды. Трижды…

   - Серна, - шептал мужчина плачущей женщине, гладил её по волосам, осторожно касался их губами. – Серна, милая моя, успокойся, прошу тебя. Не плачь. Не делай себе больно. Серна, прекрасная моя, ясноглазая. Ты так много страдала, не добавляй себе боли из-за меня, прошу тебя. Серна. Маленькая моя…

  Уран горько плакала, уткнувшись лицом в пыльную кожу его дорожной куртки, задыхаясь от рыданий. Ариэль с тоской и болью смотрел на неё.

  …Он знал, что Уран не плачет почти никогда. Все тяготы она переносит стойко, с верящим в счастье сердцем и сухими глазами. Но есть один человек, рядом с которым Уран может почувствовать себя такой, какая она на самом деле есть, какой никто больше не видит её, - это он, Ариэль.

  Никому в целом свете Уран больше не могла открыться так, как ему, никому не могла выплакать свою боль, успокоить измученное сокрытием чувств сердце. И если его нет рядом, она была одинока, как странник в пути. Никто не защитит её, это она защищает всех вокруг. Никто не поймёт её до конца, нет человека, равного ей по обязательствам и духовности.

  И чем дольше Уран копит в себе невысказанные слова, невылившиеся слёзы, тем сильнее болит её сердце, тем тяжелее ему биться. Но этого не видит никто, кроме него, Ариэля, потому что никто не должен знать, что Уран, как и всякой женщине, хочется побыть под чьей-то верной защитой, которую она заслуживает, как никто другой. Иначе рухнет всё, чего она добилась с таким трудом – её репутация, её честь, её положение в кругу людей, порой сливающихся для неё в одну однообразную массу.

  И поэтому Ариэль не знал, как залечить ту рану, которая терзала душу Уран уже много дней. Только он мог представить себе, как больно, как тяжело, как одиноко было женщине, жестоко потерявшей ребёнка, лишённой всех сил, вынужденной мучиться от физической и во много раз превосходящей её душевной боли. Только он знал об этом – и его не было рядом в те мгновения, когда он был так нужен, и неважно, что так сложилось не по его вине.

  Лишь одного Ариэль не знал. Того, что ребёнок, которого Уран носила под сердцем, которого он так ждал и который теперь потерян для них, - не его ребёнок.

  Признаться в этом Уран не могла. И не признаться – тоже. Поэтому ей оставалось только молча заливаться слезами, кляня себя в душе…

  Ариэль стоял молча, поддерживая дрожавшую от слёз всем телом Уран. Когда же она совсем обессилела от рыданий, он легко и осторожно подхватил женщину на руки, прижал к груди. В его руках Уран казалась тонкой, хрупкой, ранимой – в его руках обрела свою сокрытую, истинную суть, хоть и ненадолго.

   - Я так тебя ждала, - прошептала она, внезапно сглотнув слёзы.

   - Я знаю, серна. Я знаю. И…

   - Не надо, Ариэль. Ты не виноват. Я знала это.

   - Ты веришь мне, серна?

   - Верю.

  Уран судорожно, прерывисто вздохнула.

   - Я всегда тебе верю… ты знаешь.

   - И всё же…

   - Оставь, Ариэль. Мне ведь тоже надо учиться жить одной… я не могу надеяться только на тебя.

   - Если тебе и нужно учиться, то не таким способом, серна!

  Ариэль, держа женщину так бережно, словно она могла разбиться от лёгкого нажатия, осторожно сделал несколько шагов, опустился в неглубокое кресло, уложил Уран к себе на колени, как ребёнка. Посмотрел ей в глаза, ласково стёр с лица слёзы, чутко провёл по щекам кончиками пальцев.

   - Тебе не нужно ничему учиться, серна. Ты знаешь гораздо больше, чем тебе нужно бы знать. Я сильно виноват перед тобой, но постараюсь искупить свою вину, как смогу.

  Уран молча смотрела на мужчину, зажав в ладонях кисть его руки. Ариэль осторожно высвободил руку и обхватил ею ладони Уран, обе они, тонкие, прозрачные, уместились в его кулаке. Наклонился ниже, поднёс руки женщины к лицу, внимательно рассматривая каждую косточку, каждую складочку. Очень медленно, неповторимо нежно перебрал тонкие пальцы, затем опустил голову и мягко коснулся губами узких запястий Уран.

  Женщина следила за ним, в её зеленовато-лазурных глазах дрожали ещё не высохшие слёзы.    

   - У меня некрасивые руки… Они слишком привычны к труду. Это никогда не придавало красоты…

  Ариэль выпрямился, с искренней нежностью взглянул на неё.

   - Неправда. Я люблю твои руки. Они говорят о тебе всё. Раскрывают всю твою душу. Значит, они прекрасны… Ведь твоя красота открывается не всякому.

  Уран молчала. Закрыла глаза, по щекам из-под ресниц проползли две блестящие змейки. Затем снова открыла, и губы её дрогнули.

  Ариэль легко приподнял её, помедлил, глядя в глаза. Уран не отрывала своего взгляда. Не моргала. Не моргал и мужчина.

  В окно заглянуло солнце, зажгло карие глаза Ариэля золотистыми искорками, разбросало по щекам Уран медленно светлеющие голубоватые отблески, озарив её лицо небесным светом.

читать продолжение

Morita Rumino

= назад =