- Ночью будет дождь.

  Сказав так, Уран подняла голову и взглянула в узкое окно, расположенное под потолком купальни. В окне было темно, хотя летний вечер ещё только собирался окончательно перейти в ночь.

  Садако промолчала, подлив в ванну, где лежала Уран, ещё немного горячей воды. Запах жасмина и лаванды, наполнявший небольшую, но уютную, освещённую несколькими свечами комнату, слегка усилился.

  Уран откинула голову на край ванны, обитый белой кожей, вздохнула полной грудью, закрыла глаза.

   - Ты верно подобрала благовония, Садако, спасибо тебе, - не поднимая ресниц, сказала она.

   - Благодарю, госпожа.

  Служанка вновь плеснула в ванну воды из серебряного ведёрка, затем положила ковш и отошла к стоявшему неподалёку резному берёзовому столику. Взяв с него большие медные щипцы, девушка аккуратно сняла нагар с трёх восковых свечей, торчавших рядом в посеребрённом подсвечнике с узорами на тему растительных мотивов. Затем открыла одну из двух располагающихся тут же маленьких чёрных лаковых коробочек с золотыми рунами на крышках, достала из неё щепотку коричневого порошка и поочерёдно всыпала порошок в пламя каждой из свечей. Огоньки тихо затрещали, окрасившись на несколько мгновений в рыжий цвет, затем приняли прежний вид. Садако тем временем открыла другую коробочку, с порошком неразличимого в сумраке купальни тёмного оттенка, и проделала те же манипуляции, ненадолго сделав огонь свечей ярко-зелёным. После этого закрыла коробочки, отошла к Уран и вновь взяла в руки серебряный ковш.

  За окном, где-то далеко, тихо и зловеще прогрохотал гром. Садако подняла голову, вслушиваясь в грохот, но ничего не сказала. Только подлила в ванну ещё воды.

  Уран открыла глаза, зашевелилась, колыхая посверкивающую серебром воду, села, поджав ноги и изогнув спину, серебряные капли засверкали на светлой коже, собираясь в небольшие струйки и стекая по тонкому гибкому стану женщины обратно в ванну.

   - Сколько осталось песка, Садако?

  Служанка оглянулась на мерцающие хрусталём песочные часы, стоявшие на столике.

   - Совсем мало, Принцесса Уран. Ниже последней метки, не стоит даже считать.

   - Тогда можешь идти. Я скоро приду.

   - Хорошо, госпожа. Зажечь вам ароматические свечи на ночь?

   - Пожалуй. Только пусть ароматы будут теми же, что и сейчас. Не надо лимона и лотоса. Мне бы просто уснуть…

   - Будет исполнено, Принцесса Уран.

  Садако склонила голову, затем повернулась и выскользнула из купальни через скромную дверь в углу комнаты. Дверью этой пользовались лишь она и Уран, а также Ариэль, когда приезжал сюда отдохнуть от дел и побыть с женой, и камердинер Ариэля, ухаживавший за министром так же, как Садако за Принцессой. Другая дверь, больше и массивней, предназначалась для слуг, в обязанность которых входила подготовка ванны для Уран или Ариэля, а также общая уборка комнаты; во избежание недоразумений эта дверь запиралась изнутри на прочную задвижку. Кроме того, ванна и столик, где располагались купальные принадлежности, отгораживались большой раскладной ширмой - она создавала ощущение особой безопасности и уюта благодаря неяркой, полупастельной расцветке.

  Пройдя по узкому коридорчику, изгибающемуся дугой и слегка поднимающемуся вверх, - на стенах его были укреплены небольшие масляные светильники, а под ногами лежали мягкие, словно бархатные, тигриные шкуры – Садако достигла дубовой двери с украшенной чёрной эмалью золотой ручкой. Ручка была выполнена в форме тигриной головы с оскаленной пастью.

  Слегка надавив тигру на уши и открыв дверь, Садако сделала шаг и очутилась в покоях Уран. Дверь за её спиной мягко, но плотно закрылась, почти беззвучно щёлкнув замком и слившись со стеной.

  Грохот грома здесь был слышен более отчётливо, а в широкое окно можно было увидеть надвигающиеся на замок огромные тёмные тучи. Королевский Дворец был уже наполовину скрыт отбрасываемой ими непроницаемой чёрной тенью. В воздухе, как всегда перед большой грозой, чувствовались тяжесть и непонятное смутное беспокойство, нагоняющие на человека сосущую тоску.

  Садако проверила, хорошо ли закрыто окно, и резкими движениями задёрнула занавеси, отгородив полутёмную комнату от внешнего мира. Зажгла свечи в подсвечниках на стенах, на письменном столе, на шкафах и комодике. И сразу же комната из хмурой, холодной и печальной превратилась в тёплую и приветливую. Огоньки свечей отбрасывали тени, пламя колебалось от легчайших движений воздуха, и тени танцевали, рисуя на коврах, портьерах, на светлом дереве стен неясные картины, навевая их игрой тихое спокойствие.

  Садако приготовила хозяйке постель, взбила мягкие, набитые лебединым пухом перину и подушки, расправила складки балдахина, зажгла на прикроватном столике две свечи – длинные, тонкие, обвитые, словно маленькими юркими змейками, вытянутыми тёмными спиралями благовоний. Струйки цветного дыма – зеленоватая и коричневая – поднялись вверх, сплелись, смешались, развеялись по комнате, рассеяв успокаивающие, умиротворяющие ароматы лаванды и жасмина.

  Неслышно открылась дубовая дверь, и в спальню вошла закутавшаяся, как в плащ, в полотенце Уран. Осторожно прошла по расписным коврам, села на краешек постели, сбросила полотенце с плеч – под ним оказался лёгкий, коротенький шёлковый пеньюар.

  Женщина положила на столик принесённый с собой из купальни гребень, зябко повела плечами.

   - Садако, разведи посильнее огонь в камине. Пусть хоть немного прогреет комнату. Ночью будет холодно.

  Служанка выполнила просьбу и только поднялась, разглаживая складки юбки, как в дверь осторожно постучали.

  Уран, стоявшая в этот момент у трельяжа и поправлявшая волосы, резко повернулась.

   - Может, что-нибудь с Малышкой? Или Плутон…

  Открывшая дверь Садако выслушала чей-то шёпот, а затем протянула руку. В ладонь ей вложили небольшой белоснежный свиток, и дверь осторожно притворилась.

   - Вам срочное послание от Короля Эндимиона, Принцесса.

   - Что? Кто привёз?

   - Курьер Его Величества несколько минут назад.

   - Срочное…

  Уран взяла свиток из руки служанки, отошла к стене, встала в яркий круг света под свечой. Пока она читала, Садако взяла с кровати сброшенное Принцессой полотенце, расправила, сложила, собираясь унести. Услышав шелест бумаги, вздрогнула и подняла голову.

  Уран смяла письмо в кулаке, скомкала, резким движением швырнула бумажный комок в камин, попав в самую середину вспыхнувшего оранжевым пламени. Затем медленно прошла мимо Садако, не глядя на неё, опустилась на постель. Протянула руку, взяла со столика флакончик молочно-белого стекла, взглянула на сосуд, не видя его, зажала флакончик в руке, закусив губу и о чём-то напряжённо думая. Потом, словно придя в себя, вздохнула, встала, вновь подошла к трельяжу, взяла с резной полочки круглую, слегка поблёскивающую на свету жадеитовую баночку, вернулась к постели.

   - Садако, завтра с самого утра я отправляюсь к Королю. До отъезда вряд ли увижусь с Плутон, передай ей, пусть она спокойно занимается с Малышкой. Пусть разберёт до конца те вещи, что пришли в обозе, вообще делает что хочет, если нечем будет заняться, я разрешаю. А я вернусь достаточно скоро. Может быть.

   - Хорошо, госпожа. Какого коня вам приготовить?

  Уран на миг задумалась, задержав на весу руку с нанесённой на неё капелькой жемчужно-белой мази из баночки. Но тут же вновь опустила глаза.

   - Сиро. Как обычно.

   - Будет исполнено, Принцесса.

  Уран аккуратно и старательно нанесла на кожу рук ещё немного мази, тщательно растёрла её, поднесла отсвечивающие золотым руки ближе к свечам, осмотрела, склонив голову. В наступившей тишине стал слышен робкий, неровный стук первых капель дождя по крыше дворца.

  Уран выпрямила спину, села на постель с ногами, протянула руку к занавесям балдахина. Прежде чем задёрнуть их, перевела взгляд на стоявшую у стены служанку.

  - Погаси свечи, Садако. Все.

  Садако молча склонила голову.

  Уран резко задёрнула занавеси и легла, надёжно скрытая от посторонних глаз.

  Садако прошла по комнате, накрывая огоньки свечей небольшим колпачком на фарфоровой ручке, словно искусно ловя маленьких ярких мотыльков, оставляющих за собой растворяющиеся в надвигающейся темноте серые нити дыма. Потушив все свечи, повернулась и вышла через достаточно заметную в ещё не сгустившемся мраке дверь – ту, что была поскромнее главной – прикрыв её тихо, но так, чтобы лёгкий стук был слышен в спальне.

  За дверью находилась небольшая, скромно обставленная, но чистая и довольно уютная комнатка. Здесь жила Садако. Здесь она поселилась сразу, как только попала в замок, здесь хранились все её нехитрые пожитки, здесь, согласно своим обязанностям, она находилась подле своей госпожи, и стоило только той дёрнуть за шнур звонка у кровати, служанка могла сразу же явиться к ней, как и любая камеристка любой из Принцесс Внешней либо Внутренней Сферы…

  Но, в отличие от остальных, за годы службы Садако настолько свыклась со своей хозяйкой, что научилась опережать её желания и всегда появлялась вовремя без зова, словно чувствуя, когда будет нужна. Особенно ярко эта способность служанки проявилась в те ночи, когда Уран была больна, когда, разбуженная кошмарным сновидением либо ухудшением самочувствия, от слабости подчас не могла даже шевельнуть рукой. В такие мгновения Садако неслышно, как тень, появлялась в спальне, давала женщине напиться, ухаживала, успокаивала и, бывало, оставалась у постели до утра, сжимая в ладонях руку Принцессы и вслушиваясь в её дыхание.

  За эту, неслыханную, преданность Уран платила Садако, помимо довольно большого для прислуги жалованья, полным доверием и искренностью, поверяла ей почти все свои мысли, твёрдо зная, что каждое обронённое слово будет понято, принято и останется тайной для посторонних. Уран была одинока, одиночество мучило её, Садако видела это и всеми силами старалась хоть немного развеять свою госпожу добрым словом или делом, хотя и знала своё место и не выходила за раз навсегда установленные рамки приличий…

  Погружённая в думы Садако прошла по комнатке, почти полностью погружённой во мрак – лишь на столе горела небольшая свеча, поставленная в медный подсвечник в форме широкой плоской чаши, наполненной водой. Воск, стекающий со свечи, капал в воду и собирался в застывающие шарики, свободно плавающие в чаше, - видимо, в воду были добавлены какие-то примеси.

  Садако села на стул подле свечи, свернула принесённое с собой полотенце в тугой жгут и тяжело вздохнула.

  Отходя ко сну, Уран никогда не задёргивала занавеси балдахина. Собранные в ровные складки, они свисали по бокам кровати, в изголовье, чуть колыхаясь от гуляющих по комнате сквознячков. Но в этот раз женщина отгородилась от окружающего мира. Это был недобрый знак…

  Садако поднялась и, вздохнув ещё раз, постаралась отогнать от себя тревогу. В конце концов, от неё ничего не зависело. Думы думами, а ей нужно выполнять свою работу. За делами, глядишь, и развеются грустные мысли. А там и до сна недалеко.

  Садако оглянулась на дверь, за которой находилась спальня Уран, расправила свёрнутое полотенце, всё ещё находившееся в её руках, и вышла – через дверь на лестницу, позволяющую служанке передвигаться по замку по делам, не тревожа лишний раз её госпожу.

  Летний замок Уран имел много дверей, открытых и потайных, парадных и скромных, много входов и выходов – и очень мало запоров. Так строились все жилища на родной планете Принцессы, планете ветров и грёз наяву…

 

  Уран дёрнула поводья, отвела мотающего от ветра головой Сиро подальше от крыльца и только потом вскочила в седло. Наклонилась к коню, потрепала его по морде.

   - Пожалуйста, хороший мой, скачи. Мне очень нужно. Пожалуйста.

  Конь фыркнул, ударил по земле копытом. Уран быстро выпрямилась, поправила капюшон и застёжку плаща под подбородком, затем натянула поводья – Сиро развернулся, слегка присев и коснувшись длинным хвостом мокрой земли, - и пришпорила коня.

  Сиро вскинул голову и с места сорвался в летящий галоп.

  Утро, казалось, ещё не наступило. Всё вокруг было мутно-серым, над землёй подрагивал еле видный холодный туман. Низко нависшие тучи закрыли всё небо, моросил мелкий дождь, отголосок ночной грозы. Где-то высоко, казалось, среди туч, выл ветер, изредка спускался вниз и резкими порывами бросал капли дождя под капюшон, в лицо одинокой всаднице. Но Уран не собиралась возвращаться.

  «Знаю. Всё знаю. Но я должна, пойми же ты!»

  Копыта коня глухо выбивали быструю чёткую дробь, отдающуюся в тумане лёгким гулом, разбрызгивали размытую дождём грязь и скопившуюся в ложбинах дороги серую воду мелких луж. По плащу женщины нервно стучал дождь, рядом свистел и завывал ветер, позванивали мелкой дрожью тускло блестящие серебром удила.

  Окутанный серым туманом маленький замок быстро скрылся за поворотом, не были видны даже шпили крепких башен. Впереди, за небольшим холмом, скрывающим город, вставал Королевский Дворец. Но Уран спешила не туда.

  У подножия холма широкий тракт разветвлялся. Вправо шла крепкая ровная дорога, выложенная гранитом, ведущая в город, к Королевскому Замку. Влево – узкая по сравнению с ней тропа, теряющаяся в чёрном лесу.

  Сиро фыркнул, не останавливаясь и слегка повернувшись к хозяйке.

   - Да, - подтвердила Уран, - в лес. Срежем путь.

  «Тем более что город уже просыпается. А я не хочу, чтобы меня видели».

  Она чуть натянула поводья, и Сиро плавно свернул на тропу. Несколько ровных ударов копыт, как стук взволнованного сердца – и она уже в лесу.

  Тропа бледнела, вилась, терялась в тумане, более густом, чем на открытой дороге. Деревья образовали плотный чёрный коридор. Изредка ветви их сплетались где-то высоко над её головой, и мчащийся во весь опор Сиро на несколько мгновений оказывался в плотной чёрной тени, почти во мраке.

  По листьям бил дождь, словно вокруг кто-то шептался, тихо и безостановочно. Когда Сиро проносился совсем рядом с нависшими над тропой ветвями, ветер срывал с них капли, и тогда казалось, будто из травы выпархивает спрятавшаяся там невидимая птица. 

  Лес был живым, здесь говорили даже трава и деревья, но людям никогда не удавалось разобрать их речь…

  Резкий свист. Шорох листьев. Удар.

  Сиро испуганно заржал, метнулся в сторону, встал на дыбы, отходя назад и закидывая голову, Уран почти откинулась спиной на круп коня, сжав коленями его бока и плавно, но сильно натягивая поводья.

  В ствол дерева, едва не задев морду коня, вонзилась стрела, перегораживающая дорогу, перья на ней ещё трепетали. Красные перья фазана, расположенные на оси спиралью, слегка подкрашенные хной.

  Сиро опустился на четыре ноги, Уран приласкала его, почесав за ухом и что-то прошептав, затем соскочила с седла и выдернула стрелу из ствола. Осмотрела и повернулась вправо, туда, откуда вылетела стрела.

   - Атх’аэнн!

  Из полумрака деревьев медленно вышла высокая женщина, закутанная в тростниковый плащ. Лица её не было видно под капюшоном. В руке она держала тонкий извитой лук, за спиной висел колчан, полный стрел с красным оперением.

  Женщина вышла на тропу, и стало видно, что она обута в сапоги из лосиной шкуры, перехваченные у щиколотки кожаными ремнями.

  Уран откинула капюшон и сделала несколько шагов навстречу, держа Сиро за повод.

   - Цеад, Атх’аэнн.

  Женщина остановилась и аккуратно сняла свой капюшон, открыв острое лицо, обрамлённое прямыми светло-золотыми волосами до плеч. Лицо красивое, но недвижное, словно застывшее, лицо-маску, по которому нельзя было узнать возраст – и пол. Женщина была сильфидой.

   - Цеад, Миль’ваэль.

  Голос у неё был глухой, низкий, зловещий.

   - С каких пор вы начали охотиться за мной? – прищурив глаза, негромко спросила Уран на языке сильфид. – Или ваш глаз настолько ослаб, что вы перестали отличать мужчину от женщины?

  Сильфида улыбнулась, не спуская с Уран пристального взгляда.

   - Отдай мне мой шип, Коршуница.

  Уран молча протянула руку со стрелой, и сильфида взяла её. Провела большим пальцем вдоль оперения, любовно поглаживая стрелу. Уран смотрела на неё, брови и уголки губ у неё дрогнули, слегка поднявшись вверх.

   - Ну так что же, Атх’аэнн?

  Сильфида посмотрела на неё, продолжая улыбаться, отвела наконечником стрелы волосы с виска. Бледно-голубые раскосые глаза неожиданно потеплели.

   - А как прикажешь остановить мчащегося коня, сор’ка?

   - Ты могла связаться со мной мысленно. Зачем же было пугать коня?

  Сильфида рассмеялась, показав ровные белоснежные зубы.

   - Никогда нельзя упускать случай потренироваться в меткости.

  Внезапно она прервала смех и по-прежнему остро взглянула на Уран.

   - Но я не для этого остановила тебя, Миль’ваэллине.

  Уран нахмурилась, глядя на неё.

   - Я знаю, Атх’аэнн. Я ещё не разучилась слышать ветер. Я знаю… всё может кончиться гораздо хуже, чем было.

  Она помолчала, опустив глаза. Провела рукой по гладкой морде наклонившегося к ней Сиро. Затем вновь подняла взгляд.

   - Но я не бессловесна и, смею надеяться, ещё не поглупела настолько, чтобы пустить всё на самотёк. То, что было… это ошибка. Она не повторится.

  Сильфида внимательно смотрела на неё.

   - Всё так. И всё же твой ветер нёс ещё кое-что.

   - Что же?

  Сильфида дёрнула бровями.

   - Страх, Коршуница. Волнение, больше, чем нужно. Даже сомнения. Зачем, сор’ка? Зачем эти эмоции? У тебя на поясе меч. В твоём ветре воля уранидов. Так отбрось ненужные мысли. Покажи наконец этому Дх’ойне, что ты можешь. Какое тебе дело до того, что будет с ним, со всеми остальными? Он оскорбил тебя и продолжает оскорблять. Он зовёт тебя, чтобы продолжить начатое. И ты едешь к нему.

  Уран молча склонила голову.

   - Ты терпела, ты ждала долго, слишком долго. Мы ждали тоже. Мы удивлялись твоей покорности. Мы ждали тебя, чтобы высказать всё. Выслушай и отомсти ему. Время для этого пришло.  

  Уран выслушала её, и по её лицу пролегла тень.

   - Я не могу, Атх’аэнн. Не смотри на меня так. Здесь иные законы и иной мир.

   - Мир всегда одинаков, Миль’ваэллине. Его законы не меняются веками и не изменятся никогда.

   - Для вас – да.

  Лицо Уран на несколько мгновений превратилось в непроницаемую маску, как и у неподвижно смотревшей ей в глаза сильфиды. Но всего на несколько мгновений. Что-то в её чертах дрогнуло, в глазах и на губах вновь появилась грустноватая улыбка.

   - Пойми, Атх’аэнн… Вы веками жили здесь и будете жить дальше, не меняясь. Ваши законы оставались и останутся нетронутыми – иначе вы не сможете выжить и перестанете выполнять свою роль в истории. Вы привыкли расправляться с каждым мужчиной, посмевшим переступить границу ваших владений, потому ты и советуешь мне открыть перед Королём свою истинную силу. Но я не сильфида, Атх’аэнн. Я человек. Я Дх’ойне, такая же, как он. По крайней мере, здесь. И я не имею права восставать против него. Как мой народ никогда не восставал и не восстанет против людей Луны. Начать войну не так сложно. Гораздо сложнее восстановить мир. Об этом вы тоже знаете.

  Сильфида молчала.

   - Знаем, - наконец сказала она, остро глядя в глаза Уран. – Но, ни с кем не враждуя, не подчиняемся никому. В твоих словах я не слышу гордости твоего народа, Коршуница. Неужели ты забыла свою родину и готова покориться обычному Дх’ойне?

  Улыбка сошла с лица Уран, углы губ опустились. Некоторое время женщина молча смотрела на сильфиду, глаза в глаза. Потом подняла голову, посмотрела в светлеющее небо, наполовину заслонённое покачивающимися ветвями деревьев.

   - Я никогда не забуду мою планету, Атх’аэнн. Но ветер имеет обыкновение меняться, когда приходит время. Меняться, всегда оставаясь самим собой. Я тоже изменилась, Атх’аэнн. Я многое поняла здесь – за несколько жизней. Но в свой дом я вернусь такой же, какой была до разлуки с ним, - вернусь, ничем не опорочившая его, не запятнавшая чести моего народа.

  Наступила тишина. Женщины молча смотрели друг другу в глаза, не отрываясь и не моргая.

  Лес посветлел. Туман рассеялся, тропа, ранее мутная и почти невидимая, яркой лентой зазмеилась меж ровных стволов высоких, стройных деревьев. Последние капли дождя сползали с листьев, поблёскивали под лучами робкого, ещё неяркого солнечного света. Где-то в вышине пискнула птица. За ней ещё одна.

  Сильфида прищурилась, разорвав мысленный контакт. Уран опустила глаза.

   - Я поняла, сор’ка. Я всё поняла.

  Уран улыбнулась, повернулась к Сиро, приласкала его, почесала за ухом. Сильфида, не шевелясь, скосив глаза, проследила за её движениями.

   - Я знаю, Атх’аэнн.

  Уран потянула за поводья, вывела коня на середину тропы, проверила подпругу.

   - Ветер переменился, сор’ка, - негромко проговорила позади неё сильфида. – Ветер и вправду переменился.

  Уран на миг опустила веки и легко вскочила в седло. Повернулась к стоявшей неподвижно сильфиде. Кивнула, слегка улыбнувшись. Улыбнулась и сильфида. Но только на миг.

   - Прощай, Атх’аэнн. Я ещё вернусь сюда.

   - Вернёшься.

  Уран пришпорила Сиро, и тот, мотнув головой, сорвался с места. Сильфида коротко глянула ей вслед. Подождала, пока не стих чёткий топот копыт. Затем надела капюшон, сошла с тропы и неслышно исчезла, растворилась в полумраке леса.

  В кронах деревьев запутался ветер, зашумел, зашелестел, зашептал что-то, сорвал с листьев последние редкие капли, бросил на землю. Затем вырвался, пронёсся над землёй, погнав по тропе сухие листья. И метнулся вслед за Уран.

Morita Rumino

= назад =